Яков Брафман - Книга Кагала [3-е изд., 1888 г.]

Эпиграфом этого сочинения послужили слова Шиллера: «Евреи образуют государство в государстве», т. е. утверждается, что евреи представляют самостоятельный организм в государстве, сплоченный внутри и обособленный извне.

Сознание, что именно в этом явлении, во внутренней сплоченности и внешней обособленности евреев лежит все зло от евреев и для государства их приютившего, и для коренного населения, присуще решительно всем правительствам, которым выпадала на долю историческая необходимость бороться с иудейством. Но правительственные меры самого противоположного характера, принимавшиеся для уничтожения этой замкнутости и обособленности, еще до сих пор нигде «государства в государстве» не уничтожили. Репрессивные меры (испанского и др. правительств) не только не сокрушили иудейского царства, но, наоборот, послужили цементом к вящему его внутреннему укреплению. В свою очередь, и либеральнейшие принципы 1789 г., признавшие евреев полно- и равноправными гражданами Франции, не избавили французское правительство от необходимости уже в 1808 г. серьёзно подумать о новых гражданах Моисеева закона, а движение 1880 г. против евреев в Германии наглядно указывает, что и равноправность не в силах разрешить еврейский вопрос.

К сожалению, уроки истории скоро забываются; безуспешность тех и других мер, предпринимавшихся в различное время разными правительствами по отношению к евреям, наглядно должна показать, что ни отнятием гражданских прав, ни дарованием их евреям в полном объёме невозможно даже йоты переменить в иудействе, а тем более уничтожить его вековую сплочённость и обособленность. Не в правах здесь дело. Для разрешения еврейского вопроса требуются иные меры и иные средства, направленные к пересозданию внутреннего строя жизни евреев, меры, которые, конечно, евреями не указывались и до сих пор ни одним правительством по незнанию особенностей этого строя практикуемы не были.

Книга Кагала впервые представляет политический организм в его современном виде, хотя и рассеянный, без национальной территории. Книга Кагала раскрывает, что организм этот держится не своими собственными силами, присущими ему внутренними силами, а искусственно поддерживаемыми, внешними средствами, что он жив не сочувствиями и поддержкой самой еврейской массы, но системой строгой внешней организации; что эта организация, в свою очередь, насильственно поддерживается силой грозной карательной власти, находящейся в руках представителей каждой местной общины, карательную же власть еврейское представительство всегда, к сожалению, находило если не в духе, то в букве иноверческого закона о евреях, направить который в пользу обособления еврейской массы, благодаря незнанию со стороны иноверческого правительства внутреннего быта евреев, не представлялось затруднительным для этого представительства. Отсюда уже само собой разумеется, что с отменой тех государственных законов, которые дают еврейскому представительству власть над еврейской массой, исчезнет и страх еврея перед евреем, исчезнет беспрекословное, насильственное пред своими представителями, а вместе с тем и перед духом и буквой ими поддерживаемых национальных еврейских законов повиновение, т. е. наступит внутреннее разложение еврейской общины, а с разложением внутри начнётся разложение и извне: рушится система строгой организации и, следовательно, рушится тот просуществовавший свыше 2000 лет организм, который принято характеризовать как «государство в государстве».

Тогда вредная в силу своей внутренней сплочённости и внешней обособленности еврейская масса превратится в безвредный инородческий элемент, исповедующий иудейскую религию, элемент, доступный действию и влиянию государственных законов, т. е. только тогда достигнется конечный пункт желаний в еврейском вопросе. Для всестороннего и подробного развития и доказательства всех этих положений в I части Книги Кагала сначала в кратком очерке показано историческое развитие действующего поныне в еврейской общине еврейского национального законодательства и те цели, которые легли в его основу, а затем весь остальной материал распадается на два неравных раздела, из которых в первом изложена организация еврейской общины под чужеземным владычеством в древнейшие времена, а во втором — организация её в настоящее время, вред подобной организации для интересов того государства, под властью которого евреи живут, и, наконец, меры к устранению этого вреда, другими словами, к окончательному разрешению еврейского вопроса.

В 1858 году, во время пребывания Государя Императора в г. Минске, я подал на Высочайшее имя записку, касающуюся положения и жизни евреев. Для объяснения по этой записке я был вызван в Петербург Указом Святейшего Синода от 29 октября 1859 года, а Указом от 13 мая 1860 года был назначен преподавателем еврейского языка в Минскую духовную семинарию, причем мне было поручено заниматься изысканием средств для устранения затруднений, с которыми евреи, желающие перейти в Христианство, встречаются на пути к этой цели.

При подробном моем знакомстве с бытом евреев, чем я обязан своему еврейскому происхождению и пребыванию в иудействе до 34-летнего возраста, источники, из которых я должен был черпать материал для своей цели, мне были известны, а путь к этим источникам открыли мне поддержка со стороны преосвященного Михаила, бывшего архиепископа Минского, и сочувствие к моему делу со стороны многих евреев[1]. Благодаря этим благоприятным обстоятельствам с течением времени в портфеле моем собрался довольно богатый материал, пригодный не только для упомянутой цели, но и для разъяснения положения евреев вообще.

Материал этот состоит из значительного числа частных писем, записок, документов, актов и пр., которые по содержанию своему способны разоблачить внутренний замкнутый быт евреев лучше, чем все проведенные до настоящего времени научные исследования. Почетнейшее место в моем собрании занимает неизвестный еще до сих пор науке материал, состоящий из 1000 с лишним постановлений, решений и актов еврейских кагалов (общественных управлений) и бет-динов (Талмудических судов), с которыми читателя познакомит эта книга.

Важность и значение этих документов состоит в том, что они представляют практическую сторону жизни нынешних евреев, во многом уже не соответствующую Талмудической теории, на основании которой она сложилась и которую трудно представить тем, кто не воспитывался в стенах синагоги. В Талмуде, например, нельзя найти ясных указаний на настоящие границы, до которых кагал и бет-дин простирают свою власть над частной жизнью еврея.

В напечатанных же нами документах эти границы обозначены весьма ясно и определенно. Особенного внимания в этом отношении заслуживают документы № 16, 64, 131, 158. Из этих четырех актов мы видим, что деспотизм кагала простирается до того, что еврей не может пригласить на домашний пир по случаю семейного праздника того, кого он хочет, или приготовить угощение по своему вкусу и желанию без предварительного разрешения кагала.

Например, мы ставим вопрос: что такое для еврея государственный закон?

В ответ на этот весьма важный вопрос Талмуд нам говорит: «Дине демалхуте дине», т. е. закон царский, закон (обязательный для евреев)[2]; в другом месте говорится, «что это постановление относится исключительно к вопросам, касающимся личных выгод Государей, но решения судебных мест никоим образом не могут быть обязательными для еврея»[3]; а третье место совершенно сбивает и спутывает даже то неясное представление, которое мы могли составить из двух прежних мнений: «Рабонон микре малке», т. е. раввины — это Государи[4]. Понятно, что после подобных ответов вопрос остается до конца неясным. Но, сверив эти положения Талмуда с кагальными постановлениями (под № 165 и 166), ответ будет и окончательный, и вполне ясный: евреи, служащие по выбору при нееврейском судебном месте[5], обязаны решать дела, разбираемые в их присутствии, не по внушениям совести или по государственным законам, а по указанию кагала и бет-дина.

Еще пример: как относится еврей, со своей национально-религиозной точки зрения, к собственности нееврея, движимой или недвижимой? По этому вопросу Талмуд[6] до того перемешал черное с белым или, вернее сказать, чистое с грязным, что любой еврей, кажется, в состоянии сбить с пути самого проницательного ученого-исследователя нееврея.